Щавель

Человек был смелый некрасивый.

@темы: Щавель

---

Рагнарек хорошо видно со дна, когда ты тонешь.

Я возвышаюсь к небесам, свободу, ветер ощущая.
Все ближе чьи-то голоса, твой образ из виду теряю.
Но знаю – все пути ведут к тебе, ты соткан на ладонях линией – судьбою.
И умирают за тебя в войне – «Я» из других миров, плененные тобою.

@темы: викинги, слеш, рагнар/ательстан

---

Записки Зеленской

Название: Трасса 65
Автор: Тэнгри (Зеленская)
Пейринг: Илья / Руслан
Фандом: Видеоблоггеры
Рейтинг: PG -13.
Жанр: Мимими
Размер:драббл.
Саммари: Мэддисон ведет разнузданный образ жизни. Он может оказаться в другом городе. У него тяга к бродяждничеству, острым ощущениям
он постоянно на каких-то странных вписках. Его запросто можно застать в такие моменты азарта, запускающим петарды - на крыше полицейской машины
это что-то типа болезни. Руслан втягивается в эту вереницу. Потому что то одиночество, от которого Илья бежит, так ему знакомо. И когда они ловят такси на одной из подмосковных трасс он понимает, что влюбился.
Примечание: Эту чудесную зарисовку я получила сразу же, как написала заявку. И она мне слишком понравилась, чтобы ее участью стало уйти в архивы, а потом и вовсе пропасть.

"И тогда, в тот типичный, душный московский вечер, на одной из бесчисленных подмосковных трасс, я понял, что люблю его. Да, вот так просто - Илья как раз жестом отпустил очередного гостя столицы, желавшего получить за проезд заоблачную сумму, и повернулся ко мне - помятый, взъерошенный, с разбитой губой и этим его блеском в глазах, ну, вы наверняка понимаете, о чём я. Не было никакого чудесного озарения - мысль просто постучалась ко мне в подкорку и интеллигентно сообщила, что собирается поселиться здесь если не навсегда, то очень надолго. Нас обдало порывом ветра с противной мелкой пылью. Он чихнул, выругался и чихнул снова, кажется, спросив после, чего я так на него уставился. Улыбнулся. И я, ничего не сказав, просто улыбнулся ему в ответ. Вот оно, оказывается, как бывает. Большое и светлое, мать вашу, чувство"

@музыка: The Smiths – There Is A Light

@темы: фанфик - слэш, бьютифул, мэдсачев

---

Записки Зеленской

Спи.
За окном твой бессмысленный город сломанных судеб и ярких огней. Может, во сне нас никто не осудит, может, поменьше там пасмурных дней, может, не будет метания и боли (чувства в кулак и язык под замок), все мы играем мудацкие роли – всем, кто не мы, миллионы дорог.
Всем остальным – и признание, и слава, счастье горстями, ты только держись, ну а любовь – да кому это надо? Только вот, сука, цепляясь за жизнь, это уёбское «светлое чувство» тянет нас камнем на самое дно. Мне без тебя – охуительно пусто. Вместо с тобою – не жизнь, а говно.
Замкнутый круг - Петербург и запои, падаю вновь в тёмный омут – тебя, ну же, давай, покачай головою, снова заметь – «Пожалел бы себя». Смех, да и только – какая тут жалость, вместо ответов – лишь виски со льдом, мне до безумия – лишь самая малость, так что оставим слова на потом..
Крики срываются в хриплые стоны. Я – темнота на полставки, ты – свет, знаешь, ведь я не такой уж ублюдок, просто есть ты – ты источник всех бед. Завтра ты скажешь держать расстояние – лучше бы, да, в половину страны, всем воздаётся за наши деяния, кратко и не привлекая внимания, быстрый в висок поцелуй на прощание – хуже последствий последней войны.
Спи. Ещё пара часов до рассвета, дальше – лишь морось, толкучка, вокзал, я, к сожалению, давно не мальчишка, тот, что считал себя умным излишне – ты его, помнишь ли, не удержал. Всё, что осталось – круги под глазами (шире, чем весь окружающий мир), шутки тупые (держаться в сознании), снова сарказмом скрывая желания, жить перебраться б в дешёвый трактир.
Хмуришься, носом зарывшись в подушку. Сил уже нет – закрываю глаза, солнца восход отменить невозможно, я не останусь с тобой навсегда.
Жаль.
Спишь. Не тревожа, с кровати я встану, солнце – в копне медных прядей твоих. Как мы устали, блять, как мы устали, жить и любить по законам других.
Спи.

@темы: бьютифул

---

Ганнибал и его маленький Уилл

Все больше склоняюсь к тому, что третий сезон будет строиться на псевдодружбе плавно перерастающей в полулатентную полуатмосферу. Почему "-полу". Да потому что сериалоделатели давно обнаружили эту фишку и успешно используют ее. Только вот Моффат и Геттис делали не из соображений популярности (хотя хрен знает - Моффат любит эксперименты. "что лучше покупается" в частности. смерть он уже продавал. теперь возможно продает "это").
Зрителю нельзя вот так в лоб. Зритель не должен понять, что ему нравится эта латентность. Эта незавершенность.
Мозг такой:Что это? Почму мне так странно? Что....почем... ОО! Мне нРАВИТСЯ.
Поэтому этот эффект (надо дать ему название) успешно тащит сериал. Любой сериал. Любой нудный сериал. ну, ладно меня как шиппера тащит лапушка Красношапочка Уилл и Серый Волк С Дипломом Ганнибал Васильевич.

---

Самые длинные дни нашей осени

Я падаю. Разве ты не видишь? Я разлетаюсь в воздухе на тысячи кусков - это ведь наши с тобой воспоминания. Которые мы так тщательно откладывали на верхнюю полку антресоли, чтобы те не помялись.
Это ведь наши с тобой воспоминания, послушай. Посмотри мне в глаза, прошу тебя. И не говори мне «расставания — это нормально». Это происходит постоянно, но разве это должно произойти снова? Не обязательно продолжать порочный круг. Мы с тобой страдали недостаточно, думаешь? Я могу и не встать. Когда мне будет слишком больно, чтобы доползти до заветной черты, где у плитки нет швов и она вся сплошное «счастье».
Любовь – это бесконечное соревнование того, кто лучше склеит из разбитого сердца новую модель самолета и назовет ее именем своего одиночества, создавая иллюзию присутствия другого человека.

@музыка: Daughter - Love

@темы: мне нужно одеяло

---

Старбакс.

Название: Его Капитан
Фэндом: Captain America (Movies)\The Avengers (Marvel Movies)
Рейтинг: PG-13
Жанр: Ангст, романтика,пов, много ангста
Пейринг: Джеймс «Баки» Барнс/Стив Роджерс
Статус: закончен
Отказ от прав: все принадлежит правообладателям
Саммари: История любви длиной в семьдесят лет. История о Баки Барнсе и его Капитане.

Я пишу потому, что все люди, которые мне были дороги, которых я любил, уже умерли. Некоторые моменты, возможно останутся для вас непонятными. Но если мне удастся поделиться хотя бы частью той огромной силы любви, что когда-то жила во мне – юноше двадцати семи лет, то все это будет не зря.
Мой муж – Стивен Роджерс, герой Америки, мститель, солдат Щ.И.Т.а и самый добрый человек, которого мне доводилось встречать. Если кто-то скажет, что мы прожили долгую и счастливую жизнь, он будет глубоко заблуждаться. Потому что большую часть своего «долгого века» и я, и Стивен провели в «забытие». Я прихожу к мнению, что у нас было два знакомства. Первое – в далеком детстве. Второе – когда Роджерс достучался до меня. Буквально, вырвал из той завесы. И я, цепляясь за воспоминания, выбираясь словно по нитке, «ожил». Ведь наше прошлое и делает нас теми, кто мы есть. Делает нас живыми.
Мне было семь, когда я впервые увидел, как он – самый худой и слабый из компании заступился за девочку, которую задирали хулиганы. Они с мамой переехали в этот район недавно, и было бы неплохо ему сперва заручиться хоть какой-то поддержкой, прежде чем лезть на рожон. Например, завести друзей, как обычно мальчишки и поступают. Но эта история была не про Роджерса. Уже позже, когда мы удирали со всех ног от представителей закона, которым надоел шум в переулке и жалобы посетителей «Ридин Манхеттен», я понял, что этот мальчик особенный. Не такой, как другие дети. Самый упрямый, уж точно.
Я проводил почти все вечера, гуляя в его компании. Когда же наступали холода – в его комнате. Там он рассказывал про военную технику, про героев, чьи имена стирались из памяти и забывались. Единственное, что оставалось неизменным – огонь в глазах моего друга. Он заражал слушателей этими искрами. За этим пламенем в его сердце и душе хотелось следовать.
Я бы не смог определить точное время, когда влюбился в него или начал влюбляться. Но дату, когда это чувство достаточно окрепло, выросло, чтобы достучаться наконец до моих мозгов могу назвать точно. Четвертое июля 1934 года. В его семнадцатый день рождения. Мы тогда прилично надрались в местном пабе. И неплохо проводили время, но к концу вечера девушка, которая все это время смотрела в нашу сторону, подошла и дала свой номер. Милая брюнетка с зелеными глазами смущенно протянула вдвое сложенный лист и улыбнулась. Кажется, ее звали Эйприл.
Я сам в то время заводил отношения одновременно с двумя, а то и тремя девушками. Да и понятно было, что не может же Роджерс всю жизнь быть один. Но почему-то здравый смысл никак не желал брать верх. И я ревновал Стивена. Моего Стивена! Можно было соврать самому себе. Оправдывая эту дикость всего лишь желанием самого лучшего для своего друга. «Никто из них даже не догадывается, какой он на самом деле – Стив Роджерс». Чем я собственно и занимался на протяжении последующих лет.
А потом была война. Был страх и чувство несправедливости. Это бессилие перед событиями, ход которых не зависит от тебя. Когда все, что тебе остается – идти в ряды солдат, в надежде, что хотя бы в качестве пешки от тебя будет польза. И будет возможность защитить дорогих тебе людей.
В моем случае это был Стивен Роджерс. Долгая история моей любви, как и сама война в семьдесят лет. Я вспоминаю его имя – у меня замирает сердце. Тогда мой разум словно разделился на два лагеря. Часть меня отрицала происходившее вокруг. Сирены, военную подготовку, радио, передававшее цифры: военных машин, городов, погибших людей. Ведь можно было получить ранение и вернуться к мирной жизни. Сбежать, уехав из города. И уговорить его сделать то же самое. Другая часть призывала быть выше своих страхов. И воевать за любовь, о которой он никогда не узнает. И вторая половина победила. И у той победы были те же самые искры, что горели в глазах Стивена Роджерса.
Когда над нами проводили опыты, не всегда удавалось оставаться «здесь». Воспоминания переходили в галлюцинации, иногда кошмары наяву повторялись по многу раз. Из длинного коридора снов меня вырвал голос, который принадлежал Стивену. Все остальное – его тело, рост я посчитал причудой моего умирающего разума. А уже позже, когда мы выбегали из горящего здания, ничем другим, кроме божьего благословения я не мог объяснить все происходящее. Я был самым счастливым сукиным сыном на этом свете. Мы оба были живы – это было не просто так. Я хотел рассказать о своих чувствах.
Но многое изменилось, пока меня не было. В жизни Стивена появилась Пегги. Она видела его другими глазами. Видела в нем то же, что я когда-то понял всем сердцем. То, что ускользало от немногочисленных девушек в его прошлом и теперь «уже многочисленных» девушек в настоящем. Я решил, что признаюсь ему, когда мы вернемся с того задания. Может быть просто мне не хватило смелости зайти к нему в палатку и сказать все как есть, наплевав на последствия. Не думаю, что это как-то повлияло бы на последующие события. Если бы у меня был выбор, я бы не задумываясь выбрал Стивена. Я бы умер за него, если бы понадобилось, в сотнях других миров, несколько тысяч раз. Я летел в пропасть и жалел лишь об одном. Что так и не поведал ему о самом светлом и прекрасном в моей жизни.
Вы спросите меня о том, за что же я любил и все еще люблю Стивена Роджерса. Не думаю, что это можно донести просто и изысканно, как рисуют картины или пишут стихи. Хотя, возможно сам Роджерс смог бы на моем месте…
Его имя и его глаза. А вокруг крутится целый мир. Из бесконечного счастья, из моих переживаний, истерик, боли, воспоминаний о войне, о Рождестве, о каждой проведенной с ним минуте. Целая вселенная вокруг одного человека. И никогда не было как-то иначе или по-другому.
Сейчас то, что происходило со мной после криокамеры и «обнуления» я вспоминаю с болью и ужасом. Тогда же я был оружием, ничем другим себя не считал. Потому что вокруг меня была сплошная пустота. Где я выискивал свое задание и докладывал результаты. Но в ту секунду, когда Роджерс потерял сознание, эта огромная стена пошла трещинами. Словно прорвало плотину. Я вспомнил лишь его лицо, но также я вспомнил нечто другое. Кое-что важное. Я вспомнил, что меня когда-то очень давно звали Баки. Я вспомнил, что у меня есть имя.
Стивен в очередной раз перевернул мою жизнь. Вытряхнув всю без остатка. Я скрывался после падения Щ.И.Т.а. Потому что в отличие от «проснувшегося» Роджерса, я не был «чист». Фрагменты плавали в голове, выстраивались в длинную цепочку. Я вспоминал людей, которых убивал. И среди них были не только «плохие». Иногда я убивал целые семьи. Скорее всего мной воспользовались в качестве козыря. Зная, что Капитан не сможет убить своего друга, даже если поплатится собственной жизнью.
Не желая подвергать опасности Роджерса и его друзей, я покинул страну. Но он нашел меня. Поехал за мной на другой континент, где я надеялся найти человека, который снимет бионическую руку. Так как никто ее не настраивал и не чинил, организм начал отторгать механизм. Я гнил вместе с гениальным орудием убийства заживо.
Он привез меня обратно в Америку, поселил в своей квартире и готовил бумаги для экспертизы. Все это время я лежал ослабленный, истощенный, без сознания. Как позже рассказал сам Стив, я кричал во сне, вскакивал с постели, словно не понимал где нахожусь. Но после того как он подходил и успокаивал, приступы проходили. И я засыпал.
Тони помог починить руку. Время моей реабилитации подходило к концу. Одним утром я собрал вещи и подошел к нему, чтобы попрощаться. Поблагодарил за то, что он оправдал меня перед властями. Еще бы. Это ведь был мой зануда Роджерс. Который вырвал меня из рук самого черта. И договорился с дьяволом.
Я обнял его, желая поскорее остаться наедине с знакомым чувством. Когда счастье стоит на расстоянии вытянутой руки, но ты не можешь дотянуться и падаешь. Стив не отпустил. Он продолжал меня обнимать. И все также, не отпуская сказал, что «все знает». Оказалось, что выдал себя, когда бредил. Я рванулся прочь. Как же было обидно, что все вышло именно так. Я почти смирился с тем, что «теперь» уже точно не заслуживаю быть рядом с ним. Но он продолжал держать, говорил, чтобы я не уходил. Что о многом думал, что чувствует нечто особенное. Я попытался отстраниться, и тогда он меня поцеловал. Что было потом? Потом было счастье, наверное. Любовь? Нет… Все не то. Потом была жизнь. Настоящая жизнь.
Мой дорогой Стивен Роджерс. Я не жалею ни об одной минуте, которую мы прожили так как мы прожили. Ведь если бы хоть что-то было по-другому, то это были бы уже не мы. Мой дорогой Стивен Роджерс. Я всегда любил и буду любить тебя всем сердцем, до конца своих дней. Пока в моей седой голове есть воспоминания о голубоглазом мальчишке, ты продолжаешь жить. И все еще спасаешь меня. Дорогой Стивен Роджерс... мой Капитан.
Мой Капитан...

@темы: первый мститель, стив роджерс, зимний солдат, баки барнс

---

'

Это были самые лучшие времена, Джон.

---

Не, ну я так не могу

Еще один фик, где Баки Барнс светится и делает вид, будто не было 70 лет войны и мне захочеться кого-нибудь жестоко избить.
Ну, как же так....
Люди людные!
Да поймите же вы. Именно этим пара и интересна. Тем, что пережила войну, опыты над ними, одиночество от бессмертия.
Нет, же... Надо вставить Баки Барнсу его довоенные мозги и все будет в порядке. Чудно.
Того Баки уже не вернуть. Даже при восстановлении памяти все равно многое останется. И убийства невинных, и боль, через которую ему пришлось пройти.
И мне бы было интересно читать про этого Барнса... Который живет с этим, пытается старые воспоминания не изолировать, а принять.
Не интересно читать про того, кто кофе варит на кухне Кэпа с утречка в голом виде. (серьезно, они что все форматнули свои жесткие диски и все?)




Ну, может в конце макси фика..

@темы: наболело, стив роджерс, зимний солдат, баки барнс

---

ТВК

Каплан/Шадрин

Шадрин никогда не жаловался на какой-либо недостаток внимания. Хотя.
Не, хуйня... Шадрин всегда подчеркивал, что никогда не жалуется на недостаток внимания. Наивный чуть более, чем полностью, от кончиков ушей до хипстерских ботинок со своей уверенностью, что со стороны это не бросается в глаза. Он кричит миру, что посылает все нахуй. Из всего необъятного уорлда мэссидж принимает Юра и пожилая старушка. "Наркоманы проклятые". Каплан, когда сидит на крыше с бутылкой ДжонниУокера, слышит - тот нуждается в каждом, кого посылает. Ясно же, как свет божий. Но чересчур банально, от этого Юрачке хочется блевать.
- Тебя наверно в детстве часто роняли
- А то.
Дима присаживается рядом и забирает бутылку.
Если бы Юра был накурен меньше, он бы всю эту хрень с питерскими крышами, которые «дышат, Юра, они правда дышат, там теплый воздух от крыш, пойдем» пресёк бы на корню. Дима дышит часто. Это раздражает Дима дышит неровно. В двух смыслах. От этого хочется…
Хренов поэт выуживает сигарету. Каплан говорил и говорить будет, что Шадрин похож на обычного быдло школьника с виду. Который недавно с клея перешел на кокаин. А потом вместо любви из него прозой полилось говно.
Юра не сказать, что был удивлен, когда на очередной вписке, в пять утра, на чужой кухне, погребенной под бычками Шадрин признался, что любит члены. Ну, по правде сказать один лишь член. Юрачкин. Музыканту стало любопытно. Как в этой голове вообще среди разного дерьма не сдохла способность любить. И тут же все эти пожимания, случайные касания, пьяные взгляды во время прихода обрели голубоватый оттенок. Дима смотрел, когда его штырило на Каплана, словно девственница постигшая другую – ту самую грань удовольствия. Этот взгляд ни с чем не спутать. Тогда Юра ничего не ответил. Только прикурил задумчиво глядя мимо Димы.
Солнце. Большое и красивое.
Юру нисколько не задевает, что Шадрин готов вот-вот разрыдаться. Он сообщает последнему, что это карма. Наказание.
Влюбиться в такого же, как сам говнюка.
Дима встает. За ним идет Юра. В ближайшие планы обоих входят поиски туалета. От крыш действительно теплый воздух. Треплет волосы. Словно благодаря за то, что эти двое решили не ссать прямо с крыши – с них станется.

@темы: фики, шадрин, каплан

---

Интересно,

то что иногда так: холишь героев, пишешь по ним слешечки и прочие симптомы, зная - оба героя или один из них мертвы. то исть никто не воскреснет, не оживет, как в комиксах марвелл (там вообще беспринципно же). но ты продолжаешь смаковать эту горечь. простибоже.
а бывает так: смотришь киношечку. а в конце: какая жалость. ну, умерли так умерли. что поделать. зря только время потрачено.

@темы: помидоры

---

Викингс

21.04.2013 в 22:33

Пишет  braenn:

Таки запощу свои дебильные отп-гифки по Вкнгам. Они большие и тяжелые, потому что я за все время, сколько делаю гифари, задолбалась уменьшать их под лимит тумблера и теперь отвожу душу.
Ээээ.
Вотэвер.




Хотела коротко сказать, что Тревису пошла на пользу карьера модели.
Думаю, именно она подарила ему этот взгляд "выебу все, что бегает".
Что ж ты будешь делать.


АТЕЛЬСТАН НЕТ
НЕТ
ДЕТКА
Этот человек со своими братюнями разграбил твой храм, вырезал твоих братьев, уволок тебя в чужую страну.
ПЕРЕСТАНЬ ТАК ЛЫБИТЬСЯ
АТЕЛЬСТАН СИРИОСЛИ



а всего-то еще одна вариация древнего как мир сюжета: свирепый викинг похищает прелестную невинную монашку.
только вместо монашки ну вы понели.

---

Наши. Какое прекрасное чувство - когда говоришь "Наши".

05.05.2014 в 14:32

Пишет  atme_weiter:

О БОЖЕ КАКИЕ ЖЕ У НАС ОХРЕНЕННЫЕ ЛЮДИ В ГРУППЕ

Царила атмосфера тепла и любви. Нас было шестеро, что очень порадовало: не так много, ведь всех запомнишь, и не так мало, чтобы можно было играть.
Пришли очаровательные люди: Мати и её подруга Вика, две Кати, Бальзак Тоня и я.
Мати сделала фандомные карты. ЧЕРТОВЫ. ФАНДОМНЫЕ. КАРТЫ.
То есть их было двенадцать и они были с обзорщиками. Две - шиппер и слэшер. Остальные десять - имена\псевдонимы ютьюберов.
Больше всего меня радовало то, что люди обнимались, когда у них выпадал ОТП. Допустим, у кого-то выпал Усачев, у кого-то - Илья, и девушки пересаживались друг к другу и сидели в обнимку. Царила атмосфера добра и уюта, ламповость процветала ^__^
В мафию мы играли дольше всего, было безумно весело, я даже записывала какие-то фразы-шутки)
Лично меня больше всего Тоня смешила, а понравилось быть мне больше всего Игорем Линком ^___^
Очень посмешило, когда за соседний стол сели две девушки, а потом оттуда послышалось что-то про Хованского %) Кто-то из наших (Мати?) сказал, что у нас слэшерская сходка, на что ответили: "Мы поняли..."
Лол)
Слэш по обзорщикам знаменит!
Я рассказала историю создания группы, а девушки - кто так пришёл и кто когда пришёл к нам)

Так нам пришла идея про конюха Линка и принцессу Хованского, Мати теперь пишет, почитайте на фикбуке)))
А ещё Мати была в футболке с поняшей и автографом Хованского!

- Не удивляйтесь, что футболка немного розовая. Просто её стирали с вещами моего брата.
- Подожди-подожди. Розовая, потому что с вещами брата?..

Суть игры была ещё в том, что мы не просто представлялись обзорщиками. Мы как-то креативили, стараясь сделать так, чтобы люди сами угадывали)))

- На наш конкурс никто не присылает работ, все только рисуют что-то для поддержания боевого духа...
*чуть позже*
- Я решила что-нибудь нарисовать для феста. Для поддержания боевого духа.

- А почему против неё никто не голосует?
- Она админ, она забанит.

- Король в Усачевских штанах!
- Что утром схватил - в том и пошёл...

- Миша опять не проснулся...
(Кшиш-как-там-его часто убивали)
(на самом деле я знаю его фамилию, но и над ней издевались)
(Мишу, к слову, все любят всё равно)

(из представлений персонажей)
- Пизда рулю.
(я так ржала)

(из представлений персонажей)
- Юра меня не любит. Вообще не любит. МЭДДИСОН ТУТ ЕСТЬ?!

(из представлений персонажей)
-Пофиг. Нинель Пофиг.

- Не Хованский, а лажа какая-то...

- Я вижу дырку Нифёдова!
*все* - Ой...

А ещё кто-то сказал, что у них самый милый админ
awwwwwwwww
(надеюсь, я нашим участникам понравилась, потому что мне понравились все ОЧЕНЬ)

 Мати_Ривер, ты самый прекрасный фандомный Хованский!

Под катом ФОТО. ОСТОРОЖНО: БОЛЬШИЕ (хотя я уже их уменьшила, энивэй) ОСТОРОЖНО: НЕ ОБРАБАТЫВАЛА (лень мне, да и так все прекрасные, зачем фотошоп)

@темы: сходк

---

Мехехе

09.07.2011 в 20:20

Пишет  Мэй-чан:

Название: Печать.
Фендом: Fight club
Пейринг: Тайлер/Рассказчик
Рейтинг: R
Жанр: я не знаю как это обозвать. Бред? пвп? агнст?
От автора: на тему Kiss

След от губ Тайлера на тыльной стороне ладони вздувается химическим ожогом.
Тайлер является ко мне только ночью. Словно ангел, настоящий ангел, стоит у моей постели и смотрит на меня с укоризной.
Что ты с собой сделал? Чего ты добился?
Мы мертвы. Мы на небе. Ты мой ангел. Ангел. Мой.
Тайлер опускается перед кроватью на колени, я свешиваю ноги. Голые ступни касаются холодного пола. Здесь всегда очень холодный пол. На небе вообще довольно холодно. Вечная зима.
Тайлер целует мои колени, и я чувствую отпечатки его губ. Влажные и прохладные. Отпечатки повсюду.
Я словно важный договор, попавший в руки безумного секретаря.
Печать. Печать. Печать.
У Тайлера горячие и сухие руки. Он гладит меня по бедрам, раздвигает мои колени в сторону, целует внутреннюю часть бедра.
След от поцелуя на тыльной стороне ладони. След от поцелуя на внутренней части бедра.
Если бы там был ожог, это было бы больше похоже на клеймо.
Тайлер Дерден прекрасный рабовладелец. Он построил свою власть на желании свободы. Люди хотели быть свободными, избавиться от рамок, а он просто предложил им это. И они стали его рабами. Его идеальными солдатами. Самыми верными солдатами из тех, что могли бы себе пожелать власти. Они устроили свою войну и шли в ней победителями.
Официанты, таксисты, гостиничное обслуживание. Люди, что меняют вам бельё по утрам, приносят кофе и пишут для вас новости – всё это солдаты Тайлера.
Я не его солдат.
Здесь всё намного сложнее. На самом деле я сплю. И все эти поцелуи – их нет.
Тайлер стягивает с меня больничную накидку и покрывает поцелуями живот.
Печать. Печать. Печать.
Красные следы от засосов кажутся укусами огромного комара. Касаешься их пальцами, и те скользят по слюне Тайлера. Это его метки. Так он помечает свою территорию.
Поцелуй.
Печать. Печать. Печать.
У меня улыбка от уха до уха, а Тайлер идеален. Его ничто не может повредить. Он мой ангел. Мой Бог. Тайлер говорил, что не хочет умирать без шрамов. Тайлер дерётся так отчаянно, что потом его лицо не узнать – опухшее, похожее на кровавую отбивную. А потом всё проходит. Идеальное лицо. Идеальное тело.
Тайлер стягивает с себя майку и снимает ремень.
Я не педик. Я никогда не хотел, чтобы меня трахнули. Я вообще довольно спокойно отношусь к сексу.
Тайлеру невозможно противиться. Тайлера невозможно не хотеть.
Я люблю Тайлера.
Не знаю любит ли Тайлер меня.
Для него я трус и слабак. Возможно, ему жаль меня. Возможно, он просто хочет унизить меня.
Поцелуи Тайлера горят на коже. Всё тело словно охватывает пожар.
Самовозгорания научно не доказаны. При самовозгорании сгорают даже кости. Ничего не остаётся.
Я горящий кусок плоти.
Я Сумасшедшее Сердце Джека.
Тайлер целует живот и грудь, кусает за соски и оставляет свои отметины. Он не проявляет нежности, это не ласки. Тайлер показывает мне чьё это тело. Кому я принадлежу.
Позже Тайлер трахнет меня как шлюху, как грязную подстилку, вдалбливаясь в моё тело, словно я надувная кукла, которую не жалко.
Тайлер целует мои плечи и шею.
След от его губ горит на тыльной стороне ладони.
Следы его поцелуев горят по всему телу.
Я впадаю в кому. Кома похожа на долгий, очень долгий сон.
Сон, в котором Тайлер целует мои ладони и шею.
Сон, в котором мы одни, в котором не существует времени и пространства.
Сон, в котором я люблю Тайлера Дердена, а он любит меня.
Поцелуи Тайлера горят на моей коже.
И я просыпаюсь.

---

Бойцовский клуб с вытекающими последствиями.

Вслед за Висконти («Гибель богов»), Бертолуччи («Конформист») и другими киноклассиками, Финчер намекает на гомосексуальную подоплёку фашизма со свойственным ему культом мачизма. На отношениях героев Нортона и Питта в фильме, как и в книге, лежит лёгкая тень гомоэротики, указывающая на единство этих персонажей. Характерно то, что фильм открывает сцена, в которой Тайлер засовывает дуло пистолета в рот Рассказчика. «Большую часть недели мы проводили как идеальная супружеская пара (англ.)русск.», — делится со зрителем Рассказчик; однажды Тайлер даже прикасается к его руке губами. По ленте рассыпаны свидетельства неодолимого влечения, которое он испытывает к Тайлеру как сгустку сексуальной наступательности, воплощению своей тёмной стороны, неосознанной проекции собственных тайных желаний, которым он готов отдаться душевно и физически
ficbook.net/readfic/1809711
ficbook.net/readfic/1592232
ficbook.net/readfic/200010
ficbook.net/readfic/267131

---

Это надолго

23.01.2014 в 13:30

Пишет  AVO Cor:

Ожерелье из песен
Название: Ожерелье из песен
Переводчик:  AVO Cor
Оригинал: “A necklace of songs“ by thefirstwhokneels, разрешение получено
Фэндом: «Тор» (фильм)
Жанр: drama, romance, angst
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Тор/Локи, Локи/Тор, Один
Категория: слэш
Размер: миди (~ 15 тыс. слов)
Размещение: только с разрешения переводчика
Предупреждение: частично Midgard AU, реинкарнация
Краткое содержание: Я любил тебя множество раз во множестве лиц… Век за веком, за жизнью жизнь, вечно.
О наказании, что разрывает на части единое целое. И о любви, не угасающей веками, прекрасной и ужасной, которая противостояла всему. Хотя, возможно, и не должна была.
От автора: Я прочитала стих «Бесконечная любовь» Рабиндраната Тагора(1) и в моем воображении он переплелся с фильмом «Вечное сияние чистого разума»(2). Вот что из этого получилось.
Возраст героев немного не соответствует их возрасту в фильме, но я надеюсь, что это не существенно
От переводчика: одна из самых прекрасных и самых печальных историй, что мне доводилось читать. Обязательно посмотрите клип. Ссылки в конце текста, перевод стиха в тексте тоже мой.

Клип by Hiddlesworthing

Клип by Hiddlesworthing

Я любил тебя множество раз, во множестве лиц,
Век за веком, за жизнью жизнь, вечно.

Это вздор, и это пройдет.

* * *

Оглядываясь назад, они признают, что причиной всех бед стала их беспечность. Говорят, лучше принять меры заранее, чем потом сожалеть, но они не прислушались к старому доброму совету.
Впервые это произошло в лесу, среди древних позабытых всеми руин в далеких чужих краях: пока все развлекались охотой на дичь, они охотились за другими удовольствиями. За теми удовольствиями, о которых братья и думать не смеют. Они привыкли вдаваться в крайности, насколько это было позволено, а иногда даже больше. И они нашли себе убежище там, где не появлялась ни одна живая душа. За границами всех королевств, среди ветвей на самой вершине Иггдрасиля они были бы в безопасности, они бы обрели свой собственный дом. Мир, свободный от людей.

Это пугающе сильное желание. И ночами оно заставляет их задыхаться от страсти.

То, чем они занимаются неправильно, это ошибка, закравшаяся в них, но они молоды и переполнены энергией, переполнены смелостью и любовью. Их страсть, будто маятник, что, раскачиваясь, замер на крайней точке размаха, это лишь одно мгновение, но в их сердцах этот миг растягивается на столетия, и они не могут жить иначе, для них не существует полумер, они подвешены между крайностей. В этом и кроется опасность, в раскачивании и в этом свободном парении. На весу их удерживает только взаимная безграничная любовь, но остальной мир видит всего лишь размытое пятно, что раскачивается от одной вершины к другой. А они с легкостью вытесняют все остальное за эти пределы и оставляют за собой след, напоминающий детский рисунок, светлый и невинный, но все это обман. Этот обман укрепляет их веру в то, что они могут противостоять всему миру, но это не так.

Стоит солнечный летний день, один из череды таких же в Асгарде, когда они сплетаются в единое существо из двух тел, и они верят, что им предназначено быть единым целым всегда.

Стоит солнечный летний день и все заканчивается, когда в заброшенных покоях в Западном крыле, которые они делили еще детьми, их застает Один. Они лежат на полу около деревянной кроватки, и тонкая паутина скрывает их словно покрывало, это именно та комната, где и завертелось веретено их судьбы.

- Что это еще за глупости? Сыновья Одина занимаются таким бесстыдством!

И Один Пылающий Глаз(3), взирает на своих сыновей тем взглядом, который так пугает его врагов. Это тоже им предначертано судьбой, этот миг. Потому что мир никогда не станет свободным от людей.

- Это вздор, временная блажь, и я вырву ее семена прежде, чем они дадут всходы.

Один Ужасный – вот одно из его имен, и все они истинны.

Но сейчас имя ему Сон Приносящий.

* * *

Жизнь смертных недолговечна, всякая любовь, всякая полученная рана умирает вместе с ними и исчезает навсегда.

Существует древняя ворожба, такой вид магии, которую никто еще не осмеливался использовать, лишь только Один Всеотец. Он знает, мысли упрямы, легко изменить их форму, но стереть их тяжело, вот почему они настолько сильны. Но ему ведомы способы, как скрыть это отвратительное пятно, заменив одну мысль на другую.

Он есть Сон Приносящий.

И он посылает своим сыновьям видения смертной жизни, это ссылка в Мидгард, в изменчивые земли вечной борьбы с бренностью, в земли, не обладающие постоянством Асгарда, и это именно то свойство, что требуется Одину сейчас. Они боги, они не погибают так быстро и так легко. Это станет не более чем иллюзией жизненного пути в несколько лет – родится, вырасти и увянуть, прежде чем заснуть вечным сном и пробудиться в золотых чертогах Асгарда молодыми, ослепительными и бессмертными вновь. Не останется никакой памяти, лишь тени и размытые следы, которые по замыслу Одина укроют семена, как снежное покрывало.

Он надеется, что этот вздор, эта временная блажь погибнет вместе с ними.

Он полагает, что это станет уроком его сыновьям, жизнь в оковах бренного тела, так отличающаяся от их настоящей.

Жизнь в разлуке.

* * *

Он находит утешение в открытом море, где есть тихие рассветы, то время, когда он может забыть, что существует еще что-то или кто-то за горизонтом. Мир, свободный от людей. Это единственная мысль, которая хоть немного его утешает.

Тор мирный и одинокий человек. У него есть судно, гарпуны и сети, и сердце, что всегда в поисках. Больше у него нет ничего и, возможно, это к лучшему. Вещи, безделушки заставляют людей пускать корни, а он родился неугомонным скитальцем. Он рыбак и продает свой улов на рынке, когда ему требуются монеты, чтобы обменять их на доски для своего корабля или когда ему надоедает есть одну лишь рыбу и хочется попробовать чего-нибудь другого – он полагает, что это часть его пытливой натуры.

Рыбная ловля занятие простое, хоть и опасное, к тому же не всегда прибыльное, но он и не помышляет о том, чтобы заняться чем-то другим. Когда он отплывает далеко от берега и волны швыряют его утлое суденышко с такой силой, что оно едва не переворачивается вверх дном, он не обращает внимания на качку. Трепыхания судна заставляет его забыть, что есть еще что-то кроме страха за свою собственную жизнь. Он правит на север, где холодные воды и непуганая рыба, а вдалеке скользят ледяные поля, и он уже не может сказать точно, суша ли это или все еще море. Затем он поворачивает на юг и плывет по течению через воды, о которых моряки отзываются со страхом даже в безопасной гавани. Где глубины полны тварей и монстров, где в толще вод обитают женщины, поджидая, кого бы утащить на дно, он проходит мимо земель, где люди живут в замках из песка и ездят верхом на слонах.

Он ловит жирных лососей и вертлявую сельдь, сам чинит свои сети, когда они рвутся. Он приплывает в земли, где никого не знает и не понимает, чужие страны, чужие города, чужая речь, буквы которой он не может прочитать, впрочем, он не умеет читать и на родном языке. Он умеет лишь держать курс по звездам, которые ведут его вперед – не назад, никогда назад, иначе встанет вопрос назад куда? Он сам как рыба, неугомонный скиталец. Он не хочет никуда возвращаться, потому что он ничего не оставил позади. Потому что он все еще не отыскал то, ради чего стоит остаться. И он не думает, что когда-либо найдет.

Есть только всепоглощающий голод, что гложет его изнутри, который нельзя утолить белым рыбьим мясом или сладкими кореньями, которые он выкопал на далеких полях. Этот голод грызет его внутренности, а временами заползает выше и дальше, и Тор боится, что однажды он проглотит его сердце. Иногда он скребется у него в груди, напоминая морского кота(4), которого он однажды выловил. Когда он потрошил его, то обнаружил пуговицу у него в брюхе. Тор иногда думает, если кто-нибудь выпотрошит его то, быть может, тоже что-нибудь найдет у него внутри, пуговицу, монету или оторванное сердце.

* * *

Слова – это тонко сработанные детали, и Локи соединяет их так, как ему нравится, но этого не достаточно, этого всегда мало. Буквы вьются тонкой причудливой вязью под его рукой и воображаемые жизни, пороки, предательства, любовь и ненависть, слава и падение текут из-под его пера черной тушью, застывая на папирусе навсегда, навечно. У него уже груды историй повсюду в доме, драмы и эпические поэмы о воинах с львиными сердцами, о богах и чудовищах, о предрешенной судьбе, связывающей любовников, о восхождении и падении королей. Временами он думает, что написал обо всем, и ничего больше не осталось, но ему лучше знать.

Есть одна история, которую он бы еще написал. Они еще ждут его, подходящие слова и подходящие герои, и он просыпается по ночам, он ищет, пишет и он все еще в вечном поиске.

Ему платят хорошую цену за его пьесы, ставят их на рыночных площадях, и толпа смеется, плачет, рукоплещет и он может сказать, что его тексты пользуются популярностью, он не понимает только одного. Он не понимает, почему никто не замечает дыры, неверные слова, забытых героев, неудавшийся сюжет. Почему они не видят, что все это провалившиеся попытки написать нечто совсем иное. Почему никто не поднимется и не скажет, что за каждой историей прячется другая, одна и та же история за каждой из них, история, которая только того и ждет, чтобы вырваться вперед. А все эти пьесы и поэмы не что иное, как обложки, сладкие приманки, чтобы соблазнить на эту единственную историю, но все они потерпели неудачу.

Он не знает, что станет делать, если ему однажды удастся. Он думает, что это станет завершением, и у него нет ни малейшей идеи, что тогда делать. Завершение, это слово пугает. Он боится его, но он же и стремится к нему, поэтому он выстраивает в своем воображении новые слова и новые истории, но та самая всегда ускользает.

Он бы хотел назвать ее вечным поиском, вечным стремлением, и он всячески вертит слова на языке, но они падают на папирус как веточки лавра, сухие и сломанные. Его разум не знает отдыха, это место, где обитают сотни жизней, сотни судеб, но все не та. Никогда не та самая.

* * *

Они никогда не встретятся, рыбак и поэт. Это незавершенная жизнь, это вечный поиск.

Это жизнь в разлуке.

* * *

Стоит солнечный летний день и тени такие длинные.

Золотая мелодия мира потускнела, она дрожит и мерцает, переливаясь от света к тьме и обратно к свету. Это длится и длится, и нет Тору покоя. Он с головой окунается в приключения, он берется за задания, которые уводят его далеко от Асгарда, он карабкается на высокие пики Нидавеллира(5) и спускается в мрачные темные долины Свартальвхайма. Стремится туда, где во рту появляется привкус свежести, и нос ощущает запах чистоты, которых больше нет ни в одном месте, где он до этого побывал. Он ест и пьет как целая армия, до дурноты и онемения, и думает, что пустота внутри него, наконец, заполнена. Но ей не наполниться никогда.

Стоит солнечный летний день, но он видит лишь тени.

Он находит Локи в самой высокой башне дворца. Тот ползает по полу среди шуршащих свитков и книжных стопок. Кончики его пальцев испачканы чернилами, и он оставляет следы на фолианте, который держит в руках. Он поднимает взгляд, его глаза – зеленая тень, что наполняет пустоту в Торе почти осязаемым теплом.

- Я искал тебя, – произносит Тор и он не уверен, правда ли это (ведь он не преследовал какую-то цель в своих поисках), но звучит это именно так.

- Да, – отвечает Локи и закрывает книгу, потому что это снова не та, которая ему нужна. Ни одна из этих книг, ни одна из этих историй, ни одно из этих слов. – Я был все время здесь.

И тон его звучит почти как вопрос, смутное любопытство, которое отражается у Тора в глазах.

- Прошло так много времени, я и позабыл, – Тор размышляет вслух и сам не понимает, как такое могло произойти. Это были темные годы, годы непрерывных, неустанных поисков и скитаний, они опустошили его грудь, но осталось какое-то ужасное чувство, которое скребется в пустоте.

- Я тоже позабыл.

Тени такие длинные, когда они целуются, ощущая привкус чернил и соленой воды, и им больше не нужно ничего искать.

* * *

Это вздор, всего лишь глупая одержимость.

* * *

Друзья предостерегают его не покидать границы Империи. Они говорят, это будет расценено как дезертирство, но Тору лучше знать. Он слышал истории о диком народе в тех далеких землях, который питается одинокими путниками или соплеменниками, когда зима затягивается, а скудные запасы подходят к концу. И он знает предания о драконах и эльфах. Его друзья храбрые люди, каждый их них уже сражался в великих битвах, но есть нечто, что пускает корни глубже, чем отвага. Они так же искренне верят в существование драконов с железной чешуей, как и в то, что богатое жертвоприношение на алтарь любого из римских богов – это священная обязанность каждого перед битвой. К их чести они следуют за ним, все еще.

Он смеется над ними, ведь, по правде говоря, это не его вина, что когда они скакали через земли германцев, опустился плотный туман, и ориентироваться стало так же просто, как и слепому. Туман не рассеивается весь день, и Тор прикидывает, что даже если они заплутали, то все равно пересекли границу и ступили на земли варваров. Это не беспокоит его. Он не верит в драконов, эльфов и магов. Он раздумывает, не снять ли ему свой плащ и украшенный плюмажем генеральский шлем. Броня римских солдат не самое желанное зрелище даже в большинстве провинций Империи, тем более за ее пределами.

Они скачут в тумане, пока не наступают сумерки и Тор благодарен, что его товарищи не спрашивают его, куда они направляются, потому что он и сам не знает. И чем дальше они удаляются от Рима, тем ему легче. Это не его мир. Больше не его. Слишком много вина, слишком много разговоров и слишком много интриг. Он сыт ими по горло. Он полагает, что есть предел человеческим возможностям выдерживать плотские удовольствия, и он знает, что его друзья никогда этого не поймут. Они до сих пор кидаются из одной крайности в другую, для них это лучший способ избавится от ужаса перед лицом смерти во время каждой битвы. Он больше не испытывает пристрастия ни к еде, ни к женщинам, ни даже к мужчинам. Только одно чувство он еще помнит, это пресыщение. Рим – шлюха для каждого, но не для него. Ему говорят, что в нем больше от воина, нежели от мужчины, и он не видит, что в этом плохого.

Его друзья твердят ему, что это все происки ведьмы, этот туман. Он насмехается над ними, но затем замечает огни костра и пускает коня в галоп, не внимая предостережениям друзей.

Сперва, Тор уверен, что это какое-то чудовище, огромное и бесформенное. Сквозь туман в пляшущих языках костра он различает мех и перья, и длинную тень, которая тянется до самих деревьев вокруг, подрагивающую, словно дикий зверь, готовый наброситься.

Но это не монстр, и не старуха-ведьма, вовсе нет. Глыба двигается, меняет форму, разворачивается. Это мех и перья на куртке одинокого путника и Тор, всматриваясь с высоты своего коня, внезапно начинает верить в Судьбу, которую боги ткут для каждого человека. С уверенностью, которая должна была бы привести в недоумения, он чувствует, что встреча с эти мужчиной была ему предопределена.

Тот смотрит на него без страха, его глаза блестят как два драгоценных камня в свете костра. Он молод и бледен, но в то же время стар и силен. Тор знает, что он ждал его, искал его все эти годы.

- Что ты делаешь здесь, так далеко от Империи, солдат? – спрашивает незнакомец и его голос убаюкивает. – Эта земля не рада таким как ты.

- Я не боюсь, – улыбается Тор.

- Тогда ты глупец. Эти земли поглотят тебя.

Тор слышит голоса друзей позади. Они убеждают его вернуться в Германию Магну, знакомую территорию, даже если для этого придется скакать всю ночь и все утро. Он не обращает на них внимания. Он спрыгивает с коня, а незнакомец даже не вздрагивает.

- Может быть, ты проведешь меня через них.

Незнакомец долго глядит на него, его глаза скрыты в тени.
- Может быть, – произносит он, наконец, и это звучит как отказ.

- Как твое имя? – спрашивает Тор и подходит ближе к огню. Он теперь в двух шагах от этого человека. Он видит волосы цвета воронового крыла, черные, длинные и непослушные. Ему кажется, что знает этот цвет всю свою жизнь, но также он уверен в том, что никогда прежде не встречал никого похожего.

Мужчина наблюдает за ним, плотно сжатые губы кривятся, и Тор уже знает ответ до того, как тот признается:
- Локи.

- Я Тор, – кивает он, поёживаясь и натягивая плащ на плечи. Сейчас ноябрь и так далеко на севере мороз пробирает до костей.

- И ты не знаешь, куда идешь.

- Может быть, я уже никуда не иду, – отвечает Тор.

Они долгое время ничего не произносят. Друзья Тора еще пару минут беспокойно переминаются за пределами светового круга, прежде чем спешиться и подойти к теплу.

Локи не возражает, лишь настороженно наблюдает за ними. Он протягивает ладони ближе к огню и Тор видит длинные изящные пальцы, будто выточенные из слоновой кости, они почти просвечиваются в оранжевых сполохах пламени.

- Я видел, что ты придешь, – говорит Локи, и Тор даже не удивляется. Должно быть, чтение Судьбы дается Локи куда легче, чем ему.

Локи вновь куда-то прячет руки, а затем они видят тонкие каменные пластинки в подоле его одежды, на их поверхности искусно вырезаны буквы.

- Владеющий Рунами, – выдыхают его друзья и срываются с мест. – Колдун.

И Тор смеется над ними.
- Друзья мои, это всего лишь детские сказки.

Локи искоса глядит на него с таинственной улыбкой на губах.
- В детских сказках всегда есть доля правды.

- Ты знаешь руны. Это говорит всего лишь о том, что ты мудрый человек.

- А может также и чародей. Откуда тебе знать, не я ли заставил тебя прийти сюда?

- Я не могу этого знать. Но это означает, что я нужен тебе здесь.

- Быть может, мне всего лишь нужно сердце глупца, – усмехается Локи и Тор знает, что он имеет в виду. Друзья его тоже знают, и поэтому отступают еще дальше.

- Быть может, ты его получишь, – он улыбается и только он знает, что еще он имеет в виду. – Ты не будешь против, если мы проведем ночь здесь?

Локи прищуривается.
- Вы ведь не уйдете, даже если я откажу.

- Я уйду, – глаза Тора смеются, и он указывает на другой край поляны. – Я разведу костер там.

Локи только фыркает. Тор смотрит на него.

- А куда ведет твое путешествие?

- Возможно, я и не путешествую.

В его тоне какая-то смутная тень, и Тор внезапно понимает.
- Ты изгой.

Локи бросает на него быстрый взгляд, но Тор успевает разглядеть черные омуты зрачков и зелень глаз вокруг них. Локи сейчас недоверчив, как волк, и Тор знает, что он может в любой момент его укусить, но он не боится. Ответ приходит с тихим, едва сдерживаемым раздражением, Тор улавливает в нем налет гордости, но также и бремя ноши.

- Они меня боятся.

И внезапно Тор понимает, как правильно ответить.
- Я не боюсь.

- Это потому, что ты глупец, – произносит Локи, и голос его снова мягко журчит.

Они располагаются на ночь вокруг костра, Локи и Тор по одну сторону, спутники Тора по другую. Туман плотным одеялом опускается на лес и Тор просит:
- Расскажи мне предания этих земель.

И Локи шепчет о болотных духах и лесных эльфах, о волках, спускающихся с гор, о ледяных великанах, замораживающих земли и несущих конец всему сущему. Его голос как песня, и он открывает Тору, что он часть всего этого: магии, волков, ледяных великанов, а Тор бормочет, я не боюсь тебя.

Наутро туман развеялся и Тор прощается со своими друзьями. Они по-прежнему просят его остаться с ними даже тогда, когда Тор уже идет за Локи к дальнему краю поляны, они зовут его по имени снова и снова, но когда Тор оглядывается, то видит, что туман вновь опустился на землю и их больше не разглядеть. Он думает, что этот туман может быть делом рук Локи, как и говорили его друзья, но его это не беспокоит.

Они вместе идут по этим землям дни и недели напролет, по лесам и болотам, по тучным полям и мглистым горам, и Локи рассказывает ему все новые волшебные сказки. О трусливых драконах, которые питаются сердцами храбрых воинов, о потерявшихся путниках, которые никогда не отыщут дорогу назад домой, а Тор улыбается и просит рассказать еще.

- Есть слово, – говорит ему Локи однажды вечером и голос у него напряженный. Незадолго до этого Тор целовал его, и они уже давно лежат около костра, сплетенные воедино, поглощенные друг другом.

- Какое слово? – спрашивает Тор и целует его в заостренный уголок челюсти.

Повисает тяжелая пауза, а потом оно камнем падает с языка Локи:
- Эрги.(6)

Губы Тора находят впадинку на белой шее, и он пробует в этом месте кожу на вкус. И чувствует знакомый запах, тот самый, который он искал, именно такой, подобного которому не знает весь богатый город Рим. Он трется носом о шею Локи, прохладную на стылом воздухе, и Локи ворчит.

- Ты не знаешь этого слова. Конечно, ты же из Рима, а Рим это шлюха. Это совсем другие земли.

- Что такое эрги? – спрашивает Тор и смотрит на Локи, но тот уже прикрыл глаза.

- Это клеймо позора.

- Но это же просто слово, – Тор целует его в бровь и подтягивает еще ближе к себе. Локи льнет к нему, и он знает, что все это, в конце концов, рухнет. – Слова не могут причинить вред.

Но они могут, думает Локи. Всегда могли.

Когда Тор целует его снова, на губах Локи привкус благодарности и отчаяния. А еще привкус стыда.

Ночью опустился туман и к утру укутал всю землю.

К утру Тор остается у костра один. Его плащ и мешок при нем, и больше ничего, лишь неясный примятый след на тонкой траве рядом с ним. Холодный пронизывающий ветер заунывно свистит в голых ветвях, и внезапно Тор вспоминает истории, детские сказки, в которых всегда есть доля правды. Он думает о трусливых драконах, которые питаются сердцами храбрых воинов, и о потерявшихся путниках, которые никогда не отыщут дорогу назад домой.

продолжение в комментариях

---

арты. которые мы храним

@темы: щерьлак

---

в этам чтота йесть

В этом мире уже не случится «нас с тобой». Ты уйдешь за линию горизонта. Ты уйдешь с закатом. Не ворвешься в мое сердце – бесконечную пустыню, восходом солнца. Я уеду в Калифорнию. И буду выращивать там кактусы. А когда ты приедешь ко мне, я налью тебе виски. В стеклянный, граненый стакан.
Кто-то обязательно скажет, что так лучше. Для всех. Только я, самую малость, начну жалеть.
Ты ведь тоже сожалеешь. Тоже грезишь той единственной ночью. Могли ли мы быть вместе? Или даже в следующей жизни нам суждено розниться. Почему? Да просто, потому что этот день. Потому что этот отель. Потому что калифорния.

---

педики в пледике

я все еще никак не успокоюсь. это называется зуд нового, форевер элонного, никому не нужного отп. когда очень нравится пейринг, но переводов фиков нет. видимо потыкаюсь часик другой в разные углы и успокоюсь. пока-что дотыкалась до пейринга Старк/Паркер

---

Nummy. Ну, почему по Satan's Alley только два фика.