Goodbye beloved one Do you know what I am If you don't see my face no more I'm a provider girl, gotta face the streets tonight
Название: Его Капитан
Фэндом: Captain America (Movies)\The Avengers (Marvel Movies)
Рейтинг: PG-13
Жанр: Ангст, романтика,пов, много ангста
Пейринг: Джеймс «Баки» Барнс/Стив Роджерс
Статус: закончен
Отказ от прав: все принадлежит правообладателям
Саммари: История любви длиной в семьдесят лет. История о Баки Барнсе и его Капитане.
читать дальшеЯ пишу потому, что все люди, которые мне были дороги, которых я любил, уже умерли. Некоторые моменты, возможно останутся для вас непонятными. Но если мне удастся поделиться хотя бы частью той огромной силы любви, что когда-то жила во мне – юноше двадцати семи лет, то все это будет не зря.
Мой муж – Стивен Роджерс, герой Америки, мститель, солдат Щ.И.Т.а и самый добрый человек, которого мне доводилось встречать. Если кто-то скажет, что мы прожили долгую и счастливую жизнь, он будет глубоко заблуждаться. Потому что большую часть своего «долгого века» и я, и Стивен провели в «забытие». Я прихожу к мнению, что у нас было два знакомства. Первое – в далеком детстве. Второе – когда Роджерс достучался до меня. Буквально, вырвал из той завесы. И я, цепляясь за воспоминания, выбираясь словно по нитке, «ожил». Ведь наше прошлое и делает нас теми, кто мы есть. Делает нас живыми.
Мне было семь, когда я впервые увидел, как он – самый худой и слабый из компании заступился за девочку, которую задирали хулиганы. Они с мамой переехали в этот район недавно, и было бы неплохо ему сперва заручиться хоть какой-то поддержкой, прежде чем лезть на рожон. Например, завести друзей, как обычно мальчишки и поступают. Но эта история была не про Роджерса. Уже позже, когда мы удирали со всех ног от представителей закона, которым надоел шум в переулке и жалобы посетителей «Ридин Манхеттен», я понял, что этот мальчик особенный. Не такой, как другие дети. Самый упрямый, уж точно.
Я проводил почти все вечера, гуляя в его компании. Когда же наступали холода – в его комнате. Там он рассказывал про военную технику, про героев, чьи имена стирались из памяти и забывались. Единственное, что оставалось неизменным – огонь в глазах моего друга. Он заражал слушателей этими искрами. За этим пламенем в его сердце и душе хотелось следовать.
Я бы не смог определить точное время, когда влюбился в него или начал влюбляться. Но дату, когда это чувство достаточно окрепло, выросло, чтобы достучаться наконец до моих мозгов могу назвать точно. Четвертое июля 1934 года. В его семнадцатый день рождения. Мы тогда прилично надрались в местном пабе. И неплохо проводили время, но к концу вечера девушка, которая все это время смотрела в нашу сторону, подошла и дала свой номер. Милая брюнетка с зелеными глазами смущенно протянула вдвое сложенный лист и улыбнулась. Кажется, ее звали Эйприл.
Я сам в то время заводил отношения одновременно с двумя, а то и тремя девушками. Да и понятно было, что не может же Роджерс всю жизнь быть один. Но почему-то здравый смысл никак не желал брать верх. И я ревновал Стивена. Моего Стивена! Можно было соврать самому себе. Оправдывая эту дикость всего лишь желанием самого лучшего для своего друга. «Никто из них даже не догадывается, какой он на самом деле – Стив Роджерс». Чем я собственно и занимался на протяжении последующих лет.
А потом была война. Был страх и чувство несправедливости. Это бессилие перед событиями, ход которых не зависит от тебя. Когда все, что тебе остается – идти в ряды солдат, в надежде, что хотя бы в качестве пешки от тебя будет польза. И будет возможность защитить дорогих тебе людей.
В моем случае это был Стивен Роджерс. Долгая история моей любви, как и сама война в семьдесят лет. Я вспоминаю его имя – у меня замирает сердце. Тогда мой разум словно разделился на два лагеря. Часть меня отрицала происходившее вокруг. Сирены, военную подготовку, радио, передававшее цифры: военных машин, городов, погибших людей. Ведь можно было получить ранение и вернуться к мирной жизни. Сбежать, уехав из города. И уговорить его сделать то же самое. Другая часть призывала быть выше своих страхов. И воевать за любовь, о которой он никогда не узнает. И вторая половина победила. И у той победы были те же самые искры, что горели в глазах Стивена Роджерса.
Когда над нами проводили опыты, не всегда удавалось оставаться «здесь». Воспоминания переходили в галлюцинации, иногда кошмары наяву повторялись по многу раз. Из длинного коридора снов меня вырвал голос, который принадлежал Стивену. Все остальное – его тело, рост я посчитал причудой моего умирающего разума. А уже позже, когда мы выбегали из горящего здания, ничем другим, кроме божьего благословения я не мог объяснить все происходящее. Я был самым счастливым сукиным сыном на этом свете. Мы оба были живы – это было не просто так. Я хотел рассказать о своих чувствах.
Но многое изменилось, пока меня не было. В жизни Стивена появилась Пегги. Она видела его другими глазами. Видела в нем то же, что я когда-то понял всем сердцем. То, что ускользало от немногочисленных девушек в его прошлом и теперь «уже многочисленных» девушек в настоящем. Я решил, что признаюсь ему, когда мы вернемся с того задания. Может быть просто мне не хватило смелости зайти к нему в палатку и сказать все как есть, наплевав на последствия. Не думаю, что это как-то повлияло бы на последующие события. Если бы у меня был выбор, я бы не задумываясь выбрал Стивена. Я бы умер за него, если бы понадобилось, в сотнях других миров, несколько тысяч раз. Я летел в пропасть и жалел лишь об одном. Что так и не поведал ему о самом светлом и прекрасном в моей жизни.
Вы спросите меня о том, за что же я любил и все еще люблю Стивена Роджерса. Не думаю, что это можно донести просто и изысканно, как рисуют картины или пишут стихи. Хотя, возможно сам Роджерс смог бы на моем месте…
Его имя и его глаза. А вокруг крутится целый мир. Из бесконечного счастья, из моих переживаний, истерик, боли, воспоминаний о войне, о Рождестве, о каждой проведенной с ним минуте. Целая вселенная вокруг одного человека. И никогда не было как-то иначе или по-другому.
Сейчас то, что происходило со мной после криокамеры и «обнуления» я вспоминаю с болью и ужасом. Тогда же я был оружием, ничем другим себя не считал. Потому что вокруг меня была сплошная пустота. Где я выискивал свое задание и докладывал результаты. Но в ту секунду, когда Роджерс потерял сознание, эта огромная стена пошла трещинами. Словно прорвало плотину. Я вспомнил лишь его лицо, но также я вспомнил нечто другое. Кое-что важное. Я вспомнил, что меня когда-то очень давно звали Баки. Я вспомнил, что у меня есть имя.
Стивен в очередной раз перевернул мою жизнь. Вытряхнув всю без остатка. Я скрывался после падения Щ.И.Т.а. Потому что в отличие от «проснувшегося» Роджерса, я не был «чист». Фрагменты плавали в голове, выстраивались в длинную цепочку. Я вспоминал людей, которых убивал. И среди них были не только «плохие». Иногда я убивал целые семьи. Скорее всего мной воспользовались в качестве козыря. Зная, что Капитан не сможет убить своего друга, даже если поплатится собственной жизнью.
Не желая подвергать опасности Роджерса и его друзей, я покинул страну. Но он нашел меня. Поехал за мной на другой континент, где я надеялся найти человека, который снимет бионическую руку. Так как никто ее не настраивал и не чинил, организм начал отторгать механизм. Я гнил вместе с гениальным орудием убийства заживо.
Он привез меня обратно в Америку, поселил в своей квартире и готовил бумаги для экспертизы. Все это время я лежал ослабленный, истощенный, без сознания. Как позже рассказал сам Стив, я кричал во сне, вскакивал с постели, словно не понимал где нахожусь. Но после того как он подходил и успокаивал, приступы проходили. И я засыпал.
Тони помог починить руку. Время моей реабилитации подходило к концу. Одним утром я собрал вещи и подошел к нему, чтобы попрощаться. Поблагодарил за то, что он оправдал меня перед властями. Еще бы. Это ведь был мой зануда Роджерс. Который вырвал меня из рук самого черта. И договорился с дьяволом.
Я обнял его, желая поскорее остаться наедине с знакомым чувством. Когда счастье стоит на расстоянии вытянутой руки, но ты не можешь дотянуться и падаешь. Стив не отпустил. Он продолжал меня обнимать. И все также, не отпуская сказал, что «все знает». Оказалось, что выдал себя, когда бредил. Я рванулся прочь. Как же было обидно, что все вышло именно так. Я почти смирился с тем, что «теперь» уже точно не заслуживаю быть рядом с ним. Но он продолжал держать, говорил, чтобы я не уходил. Что о многом думал, что чувствует нечто особенное. Я попытался отстраниться, и тогда он меня поцеловал. Что было потом? Потом было счастье, наверное. Любовь? Нет… Все не то. Потом была жизнь. Настоящая жизнь.
Мой дорогой Стивен Роджерс. Я не жалею ни об одной минуте, которую мы прожили так как мы прожили. Ведь если бы хоть что-то было по-другому, то это были бы уже не мы. Мой дорогой Стивен Роджерс. Я всегда любил и буду любить тебя всем сердцем, до конца своих дней. Пока в моей седой голове есть воспоминания о голубоглазом мальчишке, ты продолжаешь жить. И все еще спасаешь меня. Дорогой Стивен Роджерс... мой Капитан.
Мой Капитан...
Фэндом: Captain America (Movies)\The Avengers (Marvel Movies)
Рейтинг: PG-13
Жанр: Ангст, романтика,пов, много ангста
Пейринг: Джеймс «Баки» Барнс/Стив Роджерс
Статус: закончен
Отказ от прав: все принадлежит правообладателям
Саммари: История любви длиной в семьдесят лет. История о Баки Барнсе и его Капитане.
читать дальшеЯ пишу потому, что все люди, которые мне были дороги, которых я любил, уже умерли. Некоторые моменты, возможно останутся для вас непонятными. Но если мне удастся поделиться хотя бы частью той огромной силы любви, что когда-то жила во мне – юноше двадцати семи лет, то все это будет не зря.
Мой муж – Стивен Роджерс, герой Америки, мститель, солдат Щ.И.Т.а и самый добрый человек, которого мне доводилось встречать. Если кто-то скажет, что мы прожили долгую и счастливую жизнь, он будет глубоко заблуждаться. Потому что большую часть своего «долгого века» и я, и Стивен провели в «забытие». Я прихожу к мнению, что у нас было два знакомства. Первое – в далеком детстве. Второе – когда Роджерс достучался до меня. Буквально, вырвал из той завесы. И я, цепляясь за воспоминания, выбираясь словно по нитке, «ожил». Ведь наше прошлое и делает нас теми, кто мы есть. Делает нас живыми.
Мне было семь, когда я впервые увидел, как он – самый худой и слабый из компании заступился за девочку, которую задирали хулиганы. Они с мамой переехали в этот район недавно, и было бы неплохо ему сперва заручиться хоть какой-то поддержкой, прежде чем лезть на рожон. Например, завести друзей, как обычно мальчишки и поступают. Но эта история была не про Роджерса. Уже позже, когда мы удирали со всех ног от представителей закона, которым надоел шум в переулке и жалобы посетителей «Ридин Манхеттен», я понял, что этот мальчик особенный. Не такой, как другие дети. Самый упрямый, уж точно.
Я проводил почти все вечера, гуляя в его компании. Когда же наступали холода – в его комнате. Там он рассказывал про военную технику, про героев, чьи имена стирались из памяти и забывались. Единственное, что оставалось неизменным – огонь в глазах моего друга. Он заражал слушателей этими искрами. За этим пламенем в его сердце и душе хотелось следовать.
Я бы не смог определить точное время, когда влюбился в него или начал влюбляться. Но дату, когда это чувство достаточно окрепло, выросло, чтобы достучаться наконец до моих мозгов могу назвать точно. Четвертое июля 1934 года. В его семнадцатый день рождения. Мы тогда прилично надрались в местном пабе. И неплохо проводили время, но к концу вечера девушка, которая все это время смотрела в нашу сторону, подошла и дала свой номер. Милая брюнетка с зелеными глазами смущенно протянула вдвое сложенный лист и улыбнулась. Кажется, ее звали Эйприл.
Я сам в то время заводил отношения одновременно с двумя, а то и тремя девушками. Да и понятно было, что не может же Роджерс всю жизнь быть один. Но почему-то здравый смысл никак не желал брать верх. И я ревновал Стивена. Моего Стивена! Можно было соврать самому себе. Оправдывая эту дикость всего лишь желанием самого лучшего для своего друга. «Никто из них даже не догадывается, какой он на самом деле – Стив Роджерс». Чем я собственно и занимался на протяжении последующих лет.
А потом была война. Был страх и чувство несправедливости. Это бессилие перед событиями, ход которых не зависит от тебя. Когда все, что тебе остается – идти в ряды солдат, в надежде, что хотя бы в качестве пешки от тебя будет польза. И будет возможность защитить дорогих тебе людей.
В моем случае это был Стивен Роджерс. Долгая история моей любви, как и сама война в семьдесят лет. Я вспоминаю его имя – у меня замирает сердце. Тогда мой разум словно разделился на два лагеря. Часть меня отрицала происходившее вокруг. Сирены, военную подготовку, радио, передававшее цифры: военных машин, городов, погибших людей. Ведь можно было получить ранение и вернуться к мирной жизни. Сбежать, уехав из города. И уговорить его сделать то же самое. Другая часть призывала быть выше своих страхов. И воевать за любовь, о которой он никогда не узнает. И вторая половина победила. И у той победы были те же самые искры, что горели в глазах Стивена Роджерса.
Когда над нами проводили опыты, не всегда удавалось оставаться «здесь». Воспоминания переходили в галлюцинации, иногда кошмары наяву повторялись по многу раз. Из длинного коридора снов меня вырвал голос, который принадлежал Стивену. Все остальное – его тело, рост я посчитал причудой моего умирающего разума. А уже позже, когда мы выбегали из горящего здания, ничем другим, кроме божьего благословения я не мог объяснить все происходящее. Я был самым счастливым сукиным сыном на этом свете. Мы оба были живы – это было не просто так. Я хотел рассказать о своих чувствах.
Но многое изменилось, пока меня не было. В жизни Стивена появилась Пегги. Она видела его другими глазами. Видела в нем то же, что я когда-то понял всем сердцем. То, что ускользало от немногочисленных девушек в его прошлом и теперь «уже многочисленных» девушек в настоящем. Я решил, что признаюсь ему, когда мы вернемся с того задания. Может быть просто мне не хватило смелости зайти к нему в палатку и сказать все как есть, наплевав на последствия. Не думаю, что это как-то повлияло бы на последующие события. Если бы у меня был выбор, я бы не задумываясь выбрал Стивена. Я бы умер за него, если бы понадобилось, в сотнях других миров, несколько тысяч раз. Я летел в пропасть и жалел лишь об одном. Что так и не поведал ему о самом светлом и прекрасном в моей жизни.
Вы спросите меня о том, за что же я любил и все еще люблю Стивена Роджерса. Не думаю, что это можно донести просто и изысканно, как рисуют картины или пишут стихи. Хотя, возможно сам Роджерс смог бы на моем месте…
Его имя и его глаза. А вокруг крутится целый мир. Из бесконечного счастья, из моих переживаний, истерик, боли, воспоминаний о войне, о Рождестве, о каждой проведенной с ним минуте. Целая вселенная вокруг одного человека. И никогда не было как-то иначе или по-другому.
Сейчас то, что происходило со мной после криокамеры и «обнуления» я вспоминаю с болью и ужасом. Тогда же я был оружием, ничем другим себя не считал. Потому что вокруг меня была сплошная пустота. Где я выискивал свое задание и докладывал результаты. Но в ту секунду, когда Роджерс потерял сознание, эта огромная стена пошла трещинами. Словно прорвало плотину. Я вспомнил лишь его лицо, но также я вспомнил нечто другое. Кое-что важное. Я вспомнил, что меня когда-то очень давно звали Баки. Я вспомнил, что у меня есть имя.
Стивен в очередной раз перевернул мою жизнь. Вытряхнув всю без остатка. Я скрывался после падения Щ.И.Т.а. Потому что в отличие от «проснувшегося» Роджерса, я не был «чист». Фрагменты плавали в голове, выстраивались в длинную цепочку. Я вспоминал людей, которых убивал. И среди них были не только «плохие». Иногда я убивал целые семьи. Скорее всего мной воспользовались в качестве козыря. Зная, что Капитан не сможет убить своего друга, даже если поплатится собственной жизнью.
Не желая подвергать опасности Роджерса и его друзей, я покинул страну. Но он нашел меня. Поехал за мной на другой континент, где я надеялся найти человека, который снимет бионическую руку. Так как никто ее не настраивал и не чинил, организм начал отторгать механизм. Я гнил вместе с гениальным орудием убийства заживо.
Он привез меня обратно в Америку, поселил в своей квартире и готовил бумаги для экспертизы. Все это время я лежал ослабленный, истощенный, без сознания. Как позже рассказал сам Стив, я кричал во сне, вскакивал с постели, словно не понимал где нахожусь. Но после того как он подходил и успокаивал, приступы проходили. И я засыпал.
Тони помог починить руку. Время моей реабилитации подходило к концу. Одним утром я собрал вещи и подошел к нему, чтобы попрощаться. Поблагодарил за то, что он оправдал меня перед властями. Еще бы. Это ведь был мой зануда Роджерс. Который вырвал меня из рук самого черта. И договорился с дьяволом.
Я обнял его, желая поскорее остаться наедине с знакомым чувством. Когда счастье стоит на расстоянии вытянутой руки, но ты не можешь дотянуться и падаешь. Стив не отпустил. Он продолжал меня обнимать. И все также, не отпуская сказал, что «все знает». Оказалось, что выдал себя, когда бредил. Я рванулся прочь. Как же было обидно, что все вышло именно так. Я почти смирился с тем, что «теперь» уже точно не заслуживаю быть рядом с ним. Но он продолжал держать, говорил, чтобы я не уходил. Что о многом думал, что чувствует нечто особенное. Я попытался отстраниться, и тогда он меня поцеловал. Что было потом? Потом было счастье, наверное. Любовь? Нет… Все не то. Потом была жизнь. Настоящая жизнь.
Мой дорогой Стивен Роджерс. Я не жалею ни об одной минуте, которую мы прожили так как мы прожили. Ведь если бы хоть что-то было по-другому, то это были бы уже не мы. Мой дорогой Стивен Роджерс. Я всегда любил и буду любить тебя всем сердцем, до конца своих дней. Пока в моей седой голове есть воспоминания о голубоглазом мальчишке, ты продолжаешь жить. И все еще спасаешь меня. Дорогой Стивен Роджерс... мой Капитан.
Мой Капитан...
@темы: первый мститель, стив роджерс, зимний солдат, баки барнс